— Эй, шпана, вы еще долго спать собираетесь? — голос бабушки снова раздался со всех сторон.

Марк подскочил, встав в боевую позу, а Фия только лениво заворочалась и попыталась накрыть голову подушкой.

— А ну не мухлевать, — звук усилился со стороны ее кровати.

— Да встаю я, встаю...

Высунув лохматую голову, Фия стала сонно искать нарушителя сна. Когда девочка поняла, что в комнате только они с братом, сон как рукой сняло.

— А где бабушка?!

— Без понятия, — ответил Марк, протирая глаза. — Звук опять исходит от стен.

— Я уже на кухне, — ответили стены. — Вы тоже умывайтесь и спускайтесь на первый этаж, нечего так долго валяться в кровати.

Двойняшки, как маленькие зомби, лениво поплелись в ванную комнату. В этот раз кнопку с пеной они решили лишний раз не трогать.

— Который сейчас час вообще? — спросила девочка, не разлепляя глаз.

— Половина шестого! — бодро ответило ей зеркало в ванной комнате.

— Ты еще и тут? — простонал Марк.

— Я везде. А ты еще более помятый, чем обычно, — ответило Марку его же отражение.

Марк пристально смерил своего зеркального двойника взглядом, и тот показал ему язык. Мальчику уже начинало надоедать зеркало в доме бабушки — слишком много оно себе позволяло. Пытаясь пригладить волосы рукой, Марк пробубнил:

— Ты сейчас точно такой же, между прочим.

— Неправда, я могу быть разным, — зеркало нарисовало на Софьином отражении розовый бантик.

— Прелесть, — захлопала Фия сонными глазками.

— Сладкая парочка, — проворчал Марк. — Пять часов утра, с ума сойти...

— Не сокрушайтесь. Кто рано встает, тот все успевает! — подбодрил их зеркальный собеседник.

Ребята отнеслись к его словам довольно скептически, но спорить не стали. Позавтракав, они переоделись в свою высохшую одежду и упаковали рюкзаки. Внизу их уже ожидала бабушка. Она стояла возле той самой двери-проводника, через которую двойняшки сюда попали.

— Готовы?

Марк и Фия утвердительно кивнули.

— Ну что ж... тогда вперед, — сказала бабушка и крутанула свой медальон по часовой стрелке.

Дверь засветилась изнутри и резко распахнулась. Все трое, взявшись за руки, шагнули навстречу яркому свету.

***

В воздухе витал привычный запах сырости и бензина. Величественные здания с лепниной и массивными балконами играли тенями под вечерним освещением. Машины шумно проносились вдоль улиц, поднимая брызги на мокром асфальте. После ярких красок Метаполии родной город казался Марку и Фие особенно мрачным и пасмурным. Разбавляли общую атмосферу только фонари и неоновые вывески, добавляющие Петербургу хоть немного цвета.

Их встречал папа, припарковавший машину в двух кварталах от вокзала и тщетно пытающийся укрыться от дождя газетой. Несмотря на то что ему было почти сорок, он выглядел от силы на тридцать — широкоплечий, с орлиным профилем и блондинистой густой шевелюрой. Возраст выдавали только мелкие морщинки, собравшиеся вокруг добрых серых глаз.

Завидев отца, ребята бросились к нему навстречу прямо под дождь. Фия повисла на его шее как мартышка, а Марк обхватил за живот, стиснув как можно крепче. От такой командной атаки мужчина сдавленно крякнул, но все же смог устоять на месте. Следом подошла бабушка и укрыла всю компанию зонтиком.

— Вот не боитесь вы все заболеть.

— Брось, мам, дождь совсем теплый, — ответил папа, обняв ее за плечи и расцеловав в обе щеки.

Женщина оттаяла и заулыбалась, но быстро опомнилась:

— Знаю я этот теплый дождь, потом все с температурой сляжете.

— Тогда давайте быстрее все в машину, бегом-бегом! — сказал папа, подгоняя двойняшек.

Когда все расселись по местам, он стал расспрашивать детей о днях, проведенных в деревне.

— Да как обычно, пап, — ответил Марк, отведя взгляд к окну. — Что может быть интересного в месте без выхода в интернет?

— Именно, — закивала Фия, — сидели и умирали от скуки.

— Эй, вы так можете обидеть бабушку!

— Да ничего, Виктор, я все понимаю. Молодому поколению не интересно торчать где-то на отшибе с тремя еле работающими каналами и полным отсутствием нормальной связи.

— Зато проводят время на природе. Да и от интернета полезно иногда отдохнуть, — возразил отец.

— Иногда полезно, — тихо повторила за ним Фия, не отрывая глаз от проносящихся мимо зданий.

Отец коротко бросил на нее взгляд через зеркало дальнего вида.

***

— МАМА-А-А-А! — стены многоквартирного дома сотряслись от дикого вопля.

Их мать была хрупкой невысокой женщиной с вечно выбивающейся из аккуратной прически прядкой каштановых волос. Перед приездом детей она нарядилась в один из своих любимых бархатных домашних костюмов, но в паре с тапками-пингвинами это все равно смотрелось комично.

— Вы мои хорошие, вы мои родные, — зацеловывала мама по очереди своих детей. — Ну как вы? Не простыли? Не проголодались? А носки сухие? На улице же дождь!

— Все в порядке, дорогая. Мы же все-таки на машине, какие мокрые носки?

— От машины до дома целых десять метров!

— Да уж, внушительные цифры, — усмехнулась бабушка, стоявшая в проходе. — Ты их слишком опекаешь, Александра.

Мама оторвалась от детей и крепко обняла свекровь.

— Как там дела в деревне? Как дом?

— Пока еще вроде не разваливается. Хотя после каждого приезда внуков он все ближе и ближе к этому, — засмеялась бабушка.

Мама укоризненно посмотрела на детей, однако ругать двойняшек после длительной разлуки было выше ее сил, и она, спохватившись, затараторила:

— Вы, небось, голодные с дороги, у меня уже все готово. Пойдемте поедим, а потом вы расскажете, как провели лето.

После сытного ужина семья перетекла в просторную гостиную: взрослые — на большой белый диван, а дети по привычке — на пол. На журнальном столике их ждали домашнее печенье и свежевыжатый апельсиновый сок, заботливо приготовленные мамой к их приезду.

— Представляете, я подружилась с целой семьей енотов! — поделилась Фия своим самым ярким событием за время каникул в доме у бабушки. Почти самым ярким...

— Да ты что! — подивился отец. — И как? Грустно было прощаться?

— Прощание было очень красочным, — загоготал брат.

— Марк!

— Ты почему смеешься над сестрой?

С нескрываемым удовольствием Марк рассказал про печальный финал Софьиной дружбы с енотами во всех красках: как ее голова застряла в дупле, как крик ее разносился по всему лесу и как бедные звери в страхе разбегались без оглядки. Смеялась вся семья, кроме самой Фии. Мама приобняла дочку за плечи:

— Да ладно тебе, подумаешь! Зато они тебя точно запомнили.

Вечер протекал в теплой и уютной обстановке. Двойняшки рассказывали о том, как в жару ходили купаться на речку и Марк своим прыжком с двухметровой тарзанки обломал рыбакам на соседнем берегу весь улов; как они играли с местными ребятами в прятки и Фия застряла между забором и сараем, пытаясь найти место поукромней; как рассказывали страшилки друг другу, а потом боялись выйти в туалет, находившийся в другом конце коридора.

Родители внимательно слушали, периодически заливаясь звонким смехом. Больше всего ребятам хотелось рассказать о Метаполии: о парке с радужными кустами, об удивительных жителях и о необыкновенной Академии, в которой им скоро предстоит обучаться. Но бабушка строго-настрого запретила об этом говорить, да и вряд ли родители их так просто отпустили бы туда. Им было грустно отрываться от мамы с папой на целый учебный год, но желание вернуться в этот удивительный мир росло с каждой минутой.

— Виктор, Александра, нам необходимо кое о чем поговорить.

— О чем же? — улыбаясь, спросил ни о чем не подозревавший отец.

— Вы не хотите отдать ваших детей в закрытую школу неподалеку от Берлина, где директор — моя хорошая знакомая? Вы должны ее помнить — Кэтрин, — даже не краснея врала бабушка про вымышленную школу с несуществующим директором. — По поводу перевода и документов не беспокойтесь — я обо всем позабочусь.

Родители на секунду примолкли, а двойняшки напряглись еще сильнее, отчаянно стараясь не выдавать своего волнения. Мама перевела испытующий взгляд на детей.

— Мы очень хотим там учиться! — активно закивала головой Фия.

— Им будет полезно изучить еще один язык, пожить в другой стране. Это расширит их границы и поможет понять, что мир не заканчивается одним Петербургом.

— Но мы же ездим в отпуск в разные страны...

— Это не то, Виктор, — возразила бабушка. — Да и в тех местах, где они будут учиться, туристических экскурсий не проводят.

— А как же языковой барьер?

— Да мы этот немецкий с детского сада учим, — явно переигрывая, закатил глаза Марк, — ни одной четверки за все время обучения!

— Вам действительно так туда хочется? — обескураженно спросила мама.

— Да! Очень! — в один голос ответили двойняшки.

— Как-то уж все это слишком внезапно...

— Александра, ты и сама прекрасно понимаешь, что детям так лучше. Они все равно будут приезжать на каникулы, — сказала бабушка.

— Но...

— Мам, не переживай, с нами все будет хорошо. Я буду следить, чтобы Фию в новой школе никто не обижал, и мы обязательно найдем там друзей.

— С чего это ты взял, что меня кто-то там собирается обижать?!

— А ты уже забыла тот случай на площади?

— На какой площади? Разве в деревне есть площадь? — прищурившись, спросил отец.

Дети замялись. Бабушка красноречиво покосилась на внуков и ответила за них:

— Площадью деревенщины свой рынок называют. Эта шпана нахваталась всякого, нет чтоб что-то полезное запоминать.

Родители озадаченно переглянулись — решение было весьма непростым. Дольше, чем на лето, они с детьми не расставались, да и в деревне за ними всегда присматривала бабушка. Никто же им не сказал, что они по-прежнему останутся под ее контролем...

— Папочка, — слащаво запела Фия, — отпустите нас, пожалуйста, я тебе потом все инструкции переводить смогу — и с немецкого, и с английского. Ты же всегда жалуешься, что на русский переводят отвратительно.

— Что ж, — вздохнула мама, — раз вы хотите, у нас действительно нет повода вам в этом отказывать.

Марк и Фия радостно подскочили, не веря в свое счастье. Обнявшись, они прыгали по комнате, пока не увидели бабушку, одним лишь взглядом указывавшую в сторону их комнаты.

— Ну, мы пойдем, — как бы невзначай сказал Марк. — Давно не были у себя в комнате, хоть в интернете можно посидеть. Фия, пойдем.

Мальчик подхватил сестру, и они удалились из гостиной. Когда дети ушли, мама без сил упала в кресло, а бабушка, крепко сжав ее руку, тихо прошептала:

— Александра, не волнуйся, они всегда будут под строгим присмотром. Это неприступная школа с отличным образованием.

— Надеюсь, Мария, надеюсь... Виктор, что думаешь?

— Думаю, мы справимся, — ободряюще улыбнулся папа.

***

— Марк, что думаешь? — с огнем в глазах обратилась Фия к брату.

— Думаю, нам только что разрешили учиться в Метаполии!

Двойняшки ударили друг друга по ладоням и засмеялись, не веря в свою удачу.

— Тебе не кажется, что они как-то уж слишком быстро согласились? — успокоившись, спросила сестра.

— А ты попробуй возрази бабушке.

— Да уж, это почти невыполнимо.

Комната вновь заполнилась смехом. Счастью двойняшек не было предела: им представилась возможность изучить совершенно иной мир, завести межгалактические знакомства, обучаться неведомым на Земле наукам — перевернуть свою жизнь с ног на голову и обратно.

— В какой-то момент мне показалось, что они что-то начали подозревать, — сказал Марк уже лежа на кровати.

— Ага, мне тоже... Когда они оба замолчали после слов бабушки о переводе.

— Скорее всего, это просто был шок. Все-таки это была бы совсем чужая страна.

— Ну да, а так это всего лишь другая вселенная, — хмыкнула Фия. — Как думаешь, о чем они сейчас разговаривают?

— О переводе. О чем тут еще можно говорить.

Повисло длительное молчание. За окном не унимался ливень и бил в стекло с такой силой, будто пытался пробить его каплями как тараном. Ребята лежали на своих кроватях, и их головы разрывались от нахлынувших эмоций.

— Марк...

— Что?

— Я буду очень скучать по маме и папе, — тихо сказала девочка и прижала к себе подушку.

Марк пересел к сестре на край кровати и приобнял ее. Его тоже волновало расставание с родителями — тем более все лето они провели врозь, но он постарался скрыть обуревающие его чувства за улыбкой и приободрил сестру:

— Не грусти, бабушка же сказала, что мы будем приезжать на каникулы домой.

У Фии встал ком в горле, она ничего не могла ответить. Девочка просто уткнулась брату в плечо, тихо хлюпая носом, и он обнял ее еще крепче.

***

— Мы уезжаем уже сегодня?! — вопль Фии разнесся по всему дому.

— Все верно, — кивнул отец. — Полетите через Москву, а до нее — на поезде.

— А почему сразу не вылететь из Петербурга?

— Так дешевле, — коротко ответила бабушка. — Меньше вопросов, больше дела. Начало учебного года уже не за горами, вам еще надо разместиться в интернате, купить необходимые учебники, форму и прочие вещи.

— Но как же?.. Мы даже не успеем попрощаться со своими друзьями?

— Вы сами приняли решение о переводе, — подхватила мама. — Назвался груздем — полезай в кузов. А с друзьями всегда по телефону связаться успеете.

Фия надулась, но возражать больше не стала.

— Я в комнату, — объявила девочка. — Надо позвонить Кристине, Лизе, Веронике, Алисе, Милане, Насте, Кате, Ане и...

— Опять это девчачье собрание на два часа, — проворчал Марк. Но Фия его уже не слышала: она добавляла номера своих подруг в групповой чат.

— Марк, — обратился к нему отец, приглашая в гостиную, чтобы не мешать маме паковать чемоданы детей, — нам с тобой надо серьезно поговорить.

— О чем?

— Вы уезжаете в чужую страну, нас там рядом не будет, считай, вы сами по себе. Я хочу, чтобы ты мне пообещал одну вещь, — отец положил руки Марку на плечи и внимательно посмотрел на него. — Обещай, что вы не станете влипать ни в какие неприятности, наживать себе проблем на ровном месте и не будете искать приключений на ту самую точку.

Сын качнул головой.

— А главное — держитесь друг друга. Ни при каких обстоятельствах не позволяйте никому вас поссорить или разлучить. Пока вы есть друг у друга, вы со всем справитесь.

— Ты так говоришь, будто мы летим на другую планету, а не в другую страну.

— Готовым надо быть ко всему, — сказал отец и потрепал сына по волосам. — Ладно, давай тоже собирайся, скоро выезжать. Путь до Москвы долгий, лучше бы тебе зарядить планшет.

***

День отъезда выдался жарким, совсем не свойственным для Петербурга, а после вчерашнего дождя стояла еще и такая духота, что воздух можно было резать ножом. Дети с бабушкой прибыли на Московский вокзал вовремя и уже полчаса ожидали задерживающийся поезд.

Лениво прогуливаясь вдоль перрона, Марк без конца раздумывал над несколькими вещами: почему они уже тридцать минут ждут стандартный поезд до столицы; почему родители так легко отпустили их учиться в другую страну; о чем был их с бабушкой разговор и, что самое главное, как они будут объясняться перед мамой и папой, когда приедут после года обучения в Германии и не смогут, в общем-то, свободно говорить на немецком, как должны, — в этом он видел огромную проблему.

Фия, в свою очередь, о таких вещах не думала. Купив в привокзальной лавке хлеба, она закармливала им до отвала шайку голубей. Это отвлекало ее от грустных мыслей о длительной разлуке с родителями и от волнения перед началом необычного учебного года.

— Нет, от такой жары можно и помереть ненароком, — причитала бабушка. — Вчера был дождь, и весь город ходил в плащах и резиновых сапогах, а сейчас хоть в купальник наряжайся.

— Так ты сними шерстяную кофту, — предложила наиболее логичный выход из ситуации Фия.

— Вот еще! Чтоб вы знали, эта одежда — единственное, что меня еще уберегает от обморока.

— Толстый свитер? — с иронией в голосе спросил Марк.

— Этот «толстый свитер», как ты выразился, сделан из специальной ткани, которую можно найти только в Термонии.

Дети вопросительно посмотрели на бабушку.

— Планета, на которой перепады температуры происходят от плюс сорока до минус пятидесяти градусов в течение одного терранского часа, — пояснила она. — И чтобы хоть как-то переносить такой климат, жители Термонии разработали специальную терморегулирующую ткань. В одежде из этого материала ты одинаково комфортно будешь чувствовать себя как в центре Везувия, так и на пике Эвереста в январе.

— Но тебе все равно жарко.

— Я ж не покрыта этой тканью с ног до головы, это же очевидно, что мне жарко!

Наконец раздался долгожданный звук прибывающего поезда, и все трое, подхватив багаж, отправились на поиски нужного вагона.

Дорога была скучной. Дети играли в карты, а бабушка читала книгу с замысловатыми иероглифами на обложке. Когда Фия спросила, на каком языке написана эта книга, бабушка отмахнулась, сказав, что на французском. Хотя буквы на страницах больше походили на арабскую вязь.

Проиграв три раза подряд и выслушав шквал насмешек от победившей его сестры, Марк решил прогуляться по вагону. Однако за пределами купе ему также не встретилось ничего интересного: весь поезд отчаянно пытался убить время до прибытия в пункт назначения кроссвордами, книгами и фильмами с планшетов. Бездумно слоняясь по салону, Марк остановился возле окна и стал наблюдать за проносящейся мимо чередой нефритовых деревьев.

— Какой отвратительный транспорт! Почему такой низкий уровень цивилизации? — брезгливо просипел женский голос за закрытой дверью купе.

— Хах, хорошая моя, это ты еще во Всеболотье не была. Там до сих пор сотни километров преодолевают на коркусах, — голос ее спутника был низким, но таким же осипшим — будто каждое слово давалось с трудом.

— Ты шутишь... Сколько дней они тратят на путь от Изумрудного Пруда до Мелкоморья?

— Около месяца.

— Вот же ж хорб, — выругалась дамочка.

Поезд качнулся, и дверь купе слегка приоткрылась. Вплотную прильнув к стене, Марк теперь мог разглядеть собеседников. Справа от окна сидела худощавая женщина в черном бархатном платье. Ее огненные волосы были собраны в тугой узел, а кожа отливала изумрудно-зеленым цветом. У нее были широкие рыбьи глаза, узкая полоска рта с острыми зубами и два маленьких отверстия вместо носа. Лица сидящего напротив нее мужчины по-прежнему нельзя было рассмотреть, зато огромный серый плавник, прорывающий пиджак, очень даже отчетливо просматривался на его широченной спине.

— Невероятно, что мы тратим время и силы на такие долгие перемещения! — продолжала причитать женщина, скрипя своими острыми мелкими зубками. — А ведь могли бы в сотни раз быстрее... Все этот проклятый Совет!

— Тише ты! Хочешь, чтобы нас арестовали на полпути в Черное Гнездо? — прошипел громила.

Недовольная пассажирка притихла.

— Мы тут не просто так трясемся, и, если твой длинный язык привлечет чье-нибудь внимание, допрос в Комитете нам обеспечен. А я сомневаюсь, что тебе удастся соврать истнусу.

— Да поняла я! Нечего меня тут отчитывать...

Вагон снова покачнулся, и Марк, не удержав равновесия, зацепил ручку двери. Разговор оборвался.

В руках мужчины что-то сверкнуло. Он осторожно поднялся со своего места и стал медленно приближаться к источнику шума.