Весна выдалась дурманная. Солнце пронизывало воздух, птицы звонко заливались веселым щебетом, цветущая ветка сливы легла прямо на подоконник распахнутого ректорского окна. Пчелы деловито жужжали, собирая нектар; медовый запах дурманил головы юных студентов, выгоняя все мысли об учебе.

Вий-Совяцкий стоял у окна и пил кофе. Крепкий, ароматный, несущий бодрость. Сам Городовой прислал – как не уважить подарочек? Жаль только, кислинка какая-то невразумительная имеется. И дело тут совсем не в кофе. Скорее уж, Хвеся что-то напутала и сыпанула какой-то отравы. Не со зла, автоматически. Ведьма ж еще та. Сегодня парковала на крыше свою метлу так, что Дидько чуть чувств не лишился.

Вий-Совяцкий вздохнул и допил кофе. Глянул на кактус, взял леечку и задумчиво полил его. Крыша – дидькова забота. А вот комиссия задорных упырей – уже его собственная. Отдыхать было некогда, надо пройтись, просмотреть кандидатов на открытые пары.

Поставив чашку на стол, ректор подхватил кожаную папку и, бодро насвистывая, вышел из кабинета. Вторая пара шла вовсю, коридоры пустовали. Вий-Совяцкий глянул на часы и хмыкнул. Успеет. Хорошо хоть тут покой да тишина. Гриша на время уехал к себе – какая-то зараза завелась на вверенном участке, пришлось все бросить и рвануть на родину. Призрачный Цимбалист хоть и пытался выбить материальную компенсацию, ничего не получил. Посредством угроз, уговоров и обещания выдать участочек под Кобеляками умчался за Чумацкий Шлях. Казановы недобитые. Хорошо хоть удалось отстоять девочку на первый год обучения, а то каждый норовит свои чары на ней попробовать. Эх, скорее бы Андрей в себя пришел. Тот хоть молодой, да куратор хороший. И батьке растолкует, что молодая мачеха – это плохо, и Цимбалисту по рукам даст.

Думать о том, что Андрей и Кирилл появились в пространственном кармане в библиотеке в бессознательном состоянии, не хотелось. Уж что только не делал Шаленый, да только пока все без толку.

Вий-Совяцкий только вздохнул, подошел к темной двери и распахнул ее. Мимо пронесся черный обжигающий вихрь. Он отступил на шаг, посмотрел на побелевшую как мел студентку, что выпустила его.

– Пр-р-ростите, – пролепетала она, пятясь к учительскому столу, за которым восседала Ткачук.

– Хорошо, – невозмутимо кивнул Вий-Совяцкий, – прошу продолжать, Александра Евгеньевна.

Деловито прошел по аудитории, наслаждаясь видом округлившихся глаз студентов, и уселся за последнюю парту. Троечники за соседними столами, до этого резавшиеся в карты, мигом закаменели. Вий-Совяцкий посмотрел на карты и прищурился. Эх, жалко, работа ж Владислава Ерко, красотища какая. Этника, дизайн, да еще и магией подзаряжены. Молча протянул руку, Васька Гуцол быстро собрал карты и отдал ему. Вий-Совяцкий кивнул, давая немое разрешение продолжать пару.

Ткачук вела занятия хорошо: уверенно, спокойно, будто занималась этим не один десяток лет. Да и выглядела весьма и весьма. А упыри любят посмотреть на красивое. И если решат не только посмотреть, но и пощупать, так она им аккуратненько ручки оторвет и себе на ожерелье нанижет. Очень достойная девушка.

– Таким образом, – звучал четкий голос Ткачук, – каждое из созданных вами заклятий – это произведение воли, знаний и желания. Если чего-то не хватает, результат вас никак не порадует. Поэтому каждый раз, решаясь что-либо воссоздать, даже будучи абсолютно уверенными, стоит перепроверить еще раз любое действие. И неважно: вы первокурсник или видавший виды злыдень.

Она что-то еще говорила, но Вий-Совяцкий не вникал. Тихо встал, прошел возле стеночки и остановился у выхода. Глянул на резко смолкшую Ткачук.

– После пар подойдите ко мне, Александра Евгеньевна.

В карих глазах плеснулось удивление, но голос прозвучал ровно:

– Как скажете, Павел Константинович.

Из злыдневской аудитории он выходил в приподнятом настроении. Глянув в окно, заметил второй курс характерников и Ярослава Дожденко, строго отчитывавшего какого-то разгильдяя. С любопытством посмотрел еще немного, как разгильдяй вернулся в строй, а Дожденко вдруг резко перекинулся огромным серым волчарой. Девочки дружно вздрогнули, мальчишки вытянули шеи, рассматривая своего куратора. Вий-Совяцкий облокотился на подоконник. А что? Дожденко – парень перспективный, комиссию можно завести и к нему. Тут с лишними вопросами вряд ли полезут.

Послышался цокот каблучков, лавандовый аромат коснулся ноздрей.

– Павел Константинович? – приятно произнес грудной глубокий голос.

Солоха. Хороша чертовка. Вий-Совяцкий даже несколько жалел, что жениться уже поздновато. Вот уж ведьма так ведьма. Он обернулся:

– Да-да?

Солоха надела бордово-красный брючный костюм, удивительно подчеркивавший ее формы, но при этом не лишавший университетской строгости. Черные волосы убраны в косу, серые глаза чуть прищурены. Губы, прям черешенка спелая, по цвету не отличаются от брошки, приколотой к лацкану пиджака. В руках папка с документами и маленький оберег в виде веничка. Чтоб, значит, неугодные бытовые чары сметать.

– Хочу спросить вас про практику, Павел Константинович, – произнесла она. – Мои девицы уже вот-вот получат сертификаты, им нужно побывать на шабаше.

Настроение мигом испортилось. Это он как-то забыл. То есть не совсем забыл, просто попытался засунуть в самый дальний угол, потому что Лысая гора и так местечко не из приятных, а сейчас – особенно.

– И какие же у вас варианты? – невозмутимо поинтересовался он. Солоха не смутилась, только улыбнулась. Вот же дурак Гришка, такую бабу упустил! Подумаешь, что не стихийница! Ведь это еще тот вопрос. Могущественная ведьма может родить такого ребеночка, что всех за пояс заткнет. Но тот больно принципиальный: так нельзя, надо по закону предков. А предки... что предки? Может, в их время просто таких роскошных ведьм не было? Вот они всякое и понаписывали!

– Лысая гора, – чуть пожала она плечами. – Я, конечно, разведывала про Каменную могилу, только там наших мало. Да и не факт, что захотят возиться со студентками. А на Лысой горе уже все налажено, – Солоха улыбнулась, – там уже вся нечисть меня знает.

– Знает-то знает, – проворчал Вий-Совяцкий, – а как появится тот, кто нам не нужен?

Солоха мигом посерьезнела. Она прекрасно понимала, что в этот раз практика на Лысой горе может закончиться чем-то очень нехорошим.

– Но иного выхода нет, – тихо сказала она.

– Нет, – мрачно отозвался Вий-Совяцкий, – поэтому хотим мы этого или нет, а придется нам после комиссии заняться этим вопросом вплотную.

Весть про комиссию Солоху совсем не обрадовала. Заметив, что Вий-Совяцкий неотрывно на нее смотрит, даже невольно отступила на шаг.

– Павел Константинович, вы что удумали?

– Да вот... – начал Вий-Совяцкий. – Проведешь открытый урок для этих упырей и обещаю, что разрулю вопрос с практикой.

Солоха, кажется, потеряла дар речи. Вий-Совяцкий молчал, наслаждаясь моментом, и в чем-то даже понимал Гришку. Правда, совсем чуть-чуть.

Она нахмурилась, черные брови сошлись на переносице.

– А гарантии?

«Вот ведьма! – восхитился Вий-Совяцкий. – Дай только выгадать что-то!»

– Будут тебе гарантии, – усмехнулся он, показывая острый край зубов и видя, как Солоха бледнеет, – клянусь чугайстром.

* * *

Со звонком студенты бодро кинулись к двери. Практикум по воскрешению усопших почему-то радовал только часть группы, остальные приобретали трогательный зеленоватый оттенок и старались дышать поглубже. С чучелами и впрямь была проблема. После того как первый курс мольфаров посжигал все, что мог, приходилось обходиться более серьезными экспонатами. И уж совсем не Сашина вина, что многие умертвия давно потеряли презентабельный вид.

Она быстро закрыла окно, провела ладонью по крышке стола, аннигилируя частички злыдневских порошков, при помощи которых делала наглядные материалы. Осмотрела помещение – вроде все в порядке, техничка не побежит кляузничать ректору.

Кстати, ректор. Саша поморщилась. Вот скучно ему жить, али соскучился совсем? Эх, нет покоя бедной слабой женщине. Сосед лежит у Саввы в лазарете, Дожденко уматывается с двумя группами с утра до ночи, Рудольф Валерьевич, провидец окаянный, сбежал на юг и что-то не торопится назад.

Глянув на часы, решила, что успеет в буфет. Подхватила сумку и вышла из аудитории, за спиной сам щелкнул волшебный замок.

Горпына Петровна откровенно скучала. Завидев Сашу, засияла аки начищенный медный таз.

– Сашенька, здравствуй! Проголодалась?

Саша приветливо улыбнулась:

– Ага. Пирожки с яблоками есть?

Горпына Петровна начала ворчать, что сухомятка – это не лучший выбор, есть надо хорошо, правильно и без спешки. Тем временем подрумяненный пирожок с забавной косичкой на боку выпрыгнул из корзинки и с апломбом плюхнулся на салфетку, мол, не ворчи, тетя, – заворачивай!

Пацюк быстро взяла его, сунула в бумажный пакетик и протянула Саше.

– Держи уж, – покачала головой она, – а то совсем тростиночка. Что там нам обещают?

Саша ухватила пирожок и со смаком в него вгрызлась.

– Спасибо. Да пока вроде ничего такого страшного. Комиссия должна нагрянуть, но это только в конце мая.

Горпына Петровна снова покачала головой:

– Ох, беспокойная весна в этот раз выдалась, беспокойная.

Сашка только хмыкнула:

– Да зимушка была не лучше.

– Это да. Но подумай сама, когда у нас такое было, а? И смерть, и злыдней мелких прорва, и преподаватели пропадают... Ох, чует мое сердце недоброе.

Возразить нечего, поэтому Саша продолжила жевать. А что еще оставалось? Пирожок кое-как проскочил внутрь.

– Вы мне еще узвара налейте, и я побежала.

Горпына Петровна, грохнув огромным половником о здоровенную кастрюлю, зачерпнула ароматную жидкость и налила в стакан.

Выпив и быстренько поблагодарив буфетчицу, Сашка рванула наверх. Вий-Совяцкий ждать не любит. И так будет презрительным взглядом щупать, чего уж там. Ну ладно, не щупать – придавливать.

Перед дверью ректора Саша остановилась, чтобы отдышаться, однако та неожиданно сама приоткрылась.

– Заходи уже, ведьма окаянная, – донесся голос Вия-Совяцкого.

Сашка нырнула в кабинет, дверь захлопнулась со звонким щелчком замка. Ректор обнаружился в кресле потребляющим малиновое варенье с булочкой. Рядом крутился Бесенька. Завидев Сашу, все бросил и с радостным визгом кинулся к ней. Почти впечатался в ногу, обхватил обеими лапками икру и что-то радостно запищал.

Саша улыбнулась, подхватила бесенка на руки и быстро прошла к креслу. Вий-Совяцкий наблюдал эту картину, не прекращая жевать булочку.

Саша уселась, закинула ногу на ногу, устроила поудобнее Бесеньку и посмотрела на ректора.

– Что у нас плохого? – мило поинтересовалась она.

Вий-Совяцкий громко прихлебнул чай. Полдник – святая вещь, поэтому может даже развалиться весь университет, но он не сдвинется с места, пока не проведет все подобающие церемонии относительно еды.

– Упыри, – коротко бросил он.

Саша только хмыкнула и сама потянулась к варенью, макнув в него палец.

– Прекрати, – проворчал Вий-Совяцкий, – потравишь еще ненароком.

Она облизнула палец, по языку разошлась чуть терпковатая сладость. У, какая прелесть! Горпына чудесно делает варенье, надо будет у нее выдурить пару баночек вкусненького.

– Не бурчи, сам же знаешь, что тут у нас происходит.

Хотя, конечно, ей совсем не нравилось, что все планы отчаянно рушились.

Бесенок тем временем углядел на поясе Саши бахрому и, сосредоточенно сопя, принялся ее дергать. Вий-Совяцкий шикнул на баловника, но тот даже не подумал отреагировать. Пришлось чуть хлопнуть Бесеньку, чтобы не снял весь пояс.

– Так, значит, я с Солохой договорился, упырей поведу на пары к ней, – произнес он.

– Мне гробы сразу заказывать? – с совершенно непроницаемым видом спросила Саша. – Или можно будет тут чучел наделать? А то моим практиковаться не на чем совсем.

Вий-Совяцкий несколько секунд, кажется, серьезно обдумывал эту перспективу, но потом только покачал головой.

– Ах, если бы, ах, если бы – не жизнь была, а песня бы, – пробормотал он.

Зная репертуар упырей, Саша не очень надеялась на приятную развязку. Тем не менее дедушка ее бы просто так не позвал.

Вий-Совяцкий откинулся в кресле и сложил руки на животе.

– Проблема номер раз, – весомо возвестил он, – комиссия, которая пойдет на все, лишь бы наставить нам магических штрафов. Конкуренция, моя дорогая, сама понимаешь.

Саша понимала. Уж пятый год тут работала, а комиссия с каждым годом заявлялась все круче и круче, стол для них нужно накрывать все богаче и богаче.

– Проблема номер два, – продолжил Вий-Совяцкий, – Андрей и Кирилл в коме. Еще если второй – то такой по документам у нас не работает, то вот с Чугайстриным-младшим – беда.

На мгновение Саша ощутила вину. Ну, такую... маленькую, как торчащие рожки Бесеньки. Все же Андрей был вполне неплохим подопыт... соседом. Но в то же время гадом еще тем. Финт с любовным зельем она до сих пор не могла простить, хоть вина Андрея и не была прямой.

– Что ты молчишь? – неожиданно как-то нехорошо спросил Вий-Совяцкий. – Ты хоть понимаешь, что будет, если они узнают про твой эксперимент? Или что моя родная внучка торчит на злыдневском факультете?

– Ну что будет, – Саша только пожала плечами, – тебя будут ругать.

– Внезапно, – фыркнул Вий-Совяцкий. – Родственники, работающие в одном заведении, не такой моветон, как они себе там возомнили, но сейчас их лучше не злить. Ибо у нас на руках трупы и безобразия.

Саша только усмехнулась. Неофициальный закон о том, что кровные родственники не должны работать в одном месте (если все они, конечно, нечисть), она считала полным бредом. Это плохо, если вся родственная компашка жутко безмозглая и ни на что не способная. А если ребята ничего себе, то почему нужно следовать каким-то предрассудкам? К тому же, имея честолюбивую цель стать деканом злыдневского факультета, Саша не собиралась сдаваться.

– Кормильцев... – она чуть пожала плечами. – Дело прошлое, замятое. Мы все-таки не обычный университет, тут смертность гораздо выше. Мне ли тебе это говорить?

Вий-Совяцкий принялся сосредоточенно вытирать руки салфеткой. Такие разговоры ему никогда не нравились. Бесенька тем временем устроился клубочком на коленях у Саши и, сунув нос в хвостик, блаженно засопел. Она мягко погладила неугомонную егозу по спинке. Точнее, уже угомонившуюся. Бесенька что-то пискнул и дернул ухом.

– Как ты собираешься прятаться, радость моя? – тем временем поинтересовался Вий-Совяцкий.

Саша пожала плечами:

– Да никак. Никто из комиссии не станет проверять мои наследственные способности. А магический фон у меня чистый – злыдневский.

– Но только ты ведьма, – хмыкнул он.

Внутри внезапно вспыхнула злость. Саша шарахнула кулаком по быльцу кресла, Бесенька вскочил, сонно заморгав и заозиравшись.

– Только не забыл, что родители от меня отказались? – Ее голос походил на змеиное шипение, однако Вий-Совяцкий даже не шевельнулся. – Я им, видите ли, бездарная. Род позорю!

– Я знаю, – глухо ответил он. – Так же, как и ты знаешь, что я об этом думаю. Потому и забрал сюда.

– Заботливый дедушка, – буркнула она, успокаиваясь и начиная укачивать Бесеньку.

– Такой, – не стал отрицать Вий-Совяцкий. – Поэтому, раз оба вляпались, давай хорошо подумаем, что делать дальше.

Саша на какое-то время задумалась. Что делать? Офигеть какой хороший вопрос! Андрей и Кирилл должны прийти в себя. Чем раньше – тем лучше. Переходы с той стороны Чумацкого Шляха никогда бесследно не проходят. Кто виноват? Призрачный Цимбалист. Это только он может снять свои чары, освободить от звездных пут и вернуть в мир людей.

Она вздохнула. Момент с Цимбалистом – вещь крайне неприятная. Он хоть порой бывает и невероятно мил, но связываться лишний раз с ним не стоит. Хоть и нечисть, но преследует исключительно свои цели.

– У нас еще проблема номер три, – медленно произнесла Саша.

Вий-Совяцкий внимательно посмотрел на нее, потом подумал и ухватил еще одну булочку, принялся ее крошить для Бесеньки.

– Внезапно, – прокомментировал он. – А конкретнее?

– Дина, – фыркнула Саша, откидываясь на спинку кресла. – Как ты мог так обойтись со стихийницей? Это же такая редкость, что дар не по наследству передался от родителей к ребенку, а сам проявился!

Вий-Совяцкий поманил к себе Бесеньку.

«Он явно не впечатлился моей речью, – хмыкнула Саша. – Что ж, еще посмотрим, кто кого».

– Это не проблема, – ровно ответил он, – сама же и говоришь – редкость. Цимбалисту нужна Хранительница для мольфарской сокровищницы. Поэтому он сделает что угодно, лишь бы получить ее. К тому же сама прекрасно понимаешь, что вреда ей от этого не будет. Хранительницу не может тронуть ни одна тварь, – он задумчиво поглядел на довольного Бесеньку, живо перебравшегося на стол и принявшегося за угощение, – ни одна. Даже сам Цимбалист.

Аргумент Сашу совсем не устраивал. Хранительница, удерживая такую мощь спрятанных артефактов, может долго не протянуть. Хорошо, если девочка крепкая. А если нет? Любителей пробраться за Чумацкий Шлях, чтобы поживиться вкусной магией, очень много.

– Ладно, – вздохнула она, – ну а на кой Григорий Любомирович чудит? Зачем надел ей на пальчик мосяжный перстень?

Вий-Совяцкий только покачал головой, будто родная внучка не понимала очевидных вещей. От этого Саше захотелось стукнуть его чем-то тяжелым. Желательно той стеклянной вазой с невзрачным гербарием, который зачем-то сюда поставила Хвеся.

– Ты же знаешь, что уже столько лет у него нет наследников. А старейшины рода ворчат, требуют, чтобы передавал силу. И хоть Гриша крепкий мужчина, сотню лет будет еще о-го-го, но всяко может случиться. А стихийница любому родит хорошего ребеночка, и магические способности стопроцентно передадутся, сама понимаешь.

Саша пораженно уставилась на него. Услышанное не укладывалось в голове.

– То есть... – пробормотала она, – как нет? А кто же тогда подселился в мою комнату?

– Ты сама его подселила, – буркнул Вий-Совяцкий, открывая предварительный отчет по проведению практики для первокурсников. – Тема, видите ли, кандидатской: «Взаимодействие мужской и женской магии в условиях злыдневско-мольфарского потенциала». Тьфу!

Саша сделал вид, что ничего не расслышала. Ну не виновата же она, в конце концов, что один втюрился в студентку, а второй вообще в кому рухнул! Правда, чего уж там, рухнули оба.

– Не заговаривай мне зубы, – фыркнула она, – давай лучше детали. Чей сын Андрей?

– Чугайстрина-старшего, – невинно сообщил Вий-Совяцкий.

Если б возможно, то еще бы и невинно захлопал ресницами. Однако, слава всем злыдням, этого не случилось. Какие уж тут ресницы... Саша сжала кулак и подалась вперед, прожигая его взглядом. Вий-Совяцкий изумленно приподнял брови: мол, я что-то не то сказал? Да быть того не может!

– И-и-и? – с ласковой улыбкой голодного крокодила протянула она.

– Приемный, – мрачно отозвался Вий-Совяцкий. – Одно время Гриша крутил роман с прекрасной барышней по имени Аин Кервален. Красавица, ничего не скажешь... порой. Умная, грамотная – все прекрасно. По обмену знаниями ездила в Великобританию, значит. К феям.

Саша обдумывала его слова. Андрей – сын феи? Ничего себе!

– Значит, мать – фея... – тихо произнесла она.

– Нет, – не менее мрачно сказал Вий-Совяцкий, – Чугайстрин будет не Чугайстрин, если ж не вляпается! Аин не фея, а баньши.

Саша тихо охнула.

– Угу, – хмыкнул он, – так еще на момент знакомства – очень беременная баньши. Кто отец – неизвестно. Но вполне может быть, что кто-нибудь из лесного народа, обрати внимание на уши Андрея. Только это мелочь. Хуже, что Аин еще и снискала страшную нелюбовь своих драгоценных родственничков. В итоге ребенка Грише принес какой-то зеленый фейри, вручил и был таков. Ни записки тебе, ни последнего прощай. Только по магическому фону и понял, что мать – Аин.